Наверх
Саня, 52 - 19 ноября 2010 10:09
[SIZE=-1]Он не любил скандалов. У нас их и не было, ведь он такой тактичный, такой спокойный… Вместо скандалов эта сволочь усаживала меня в кресло, садилась напротив и с похоронным выражением лица доказывала мне, почему я не права — иногда в течение полутора часов:
— Я не настаиваю на своей правоте, давай просто логично попытаемся рассуждать. Я мужчина, моя задача — обеспечивать семью, твоя же — обеспечивать мне условия. Но если ты хочешь равноправия — окей, пусть будет равноправие, мы можем распределить обязанности по дому, но тогда ты должна будешь, как и я, вносить свою долю в семейный бюджет, долю посильную…
— Я вношу.
— Да ла-а-адно! Танюш, ты вчера с сумочкой «клиниковской» пришла, в ней что было?
— Ты рылся?
— Просто спрашиваю.
— Зачем, ты ведь посмотрел уже.
— Лосьон, кремов две штуки, для макияжа что-то. «Клиник» — дорогая марка и, милая, мы просто не можем себе её позволить, по крайней мере, на мою зарплату. Или ты считаешь, что это мои деньги должны идти на продукты, на бензин, на мебель, ты же свои должна тратить на себя, так?..
Это может продолжаться часами, и повод не важен. Раньше это случалось раз в месяц, потом — раз в неделю. С недавнего времени, если он не приходит пьяным, это случается ежедневно. Я забыла время, когда мне было хорошо с ним.
Когда к нам приходят знакомые, а это случается все реже и реже, он, разговаривая, берет меня за руку, называет все время Танюшкой и без конца говорит «мы» — мы собираемся, мы подумываем, мы решили. Мои подруги от него без ума. Когда я попыталась пожаловаться на него маме, перед которой он тоже ломает семьянина, она спросила — он тебя бьет? Пропивает зарплату? Изменяет? Получив на все отрицательный ответ, мама сказала — не майся дурью. Нормальный мужик, кормит тебя и одевает.
Одевает… Два раза в год, в конце января и начале августа мы носимся по распродажам, покупая вещи со скидкой или небольшим дефектом, и каждый раз мне приходится объяснять, чем вот эти сапоги за двести долларов лучше тех, которые «такие же, но стоят дешевле в два раза». И каждый раз он вымогает благодарность, и я должна отработать эти тряпки, даже не собой, а поклонением ему, великодушному и щедрому.
Я изменила ему дважды. Не то, чтобы я была не в силах противиться зову плоти или была безумно влюблена — нет, каждый раз, принимая в себя торопливого любовника, я представляла, как мой муж сейчас сидит за своим светлым рабочим столом, в костюме и галстуке, весь такой напыщенно-правильный, и как он подолгу выговаривает небольшому штату своих подчиненных, и как он, преисполненный собственной важностью, идет домой, гордо неся себя через толпы прохожих — быдла, несоизмеримо ниже него стоящего на эволюционной лестнице.
Своим любовникам я позволяла делать то, от чего давно отвадила мужа. Первый оставил меня, как раз испугавшись моей ненасытности и тяги к новым, с каждым разом все более смелым, экспериментам. Второй со мной до сих пор.
Мне двадцать шесть лет, но я чувствую, что обе мои ноги, по колено, застряли в тягучей и плотной, как битум, массе этого брака.
Почему я не уйду от него?
Не знаю — он ведь меня не бьет, он мне не изменяет, не пьет каждый день.
Сволочь.[/SIZE]
— Я не настаиваю на своей правоте, давай просто логично попытаемся рассуждать. Я мужчина, моя задача — обеспечивать семью, твоя же — обеспечивать мне условия. Но если ты хочешь равноправия — окей, пусть будет равноправие, мы можем распределить обязанности по дому, но тогда ты должна будешь, как и я, вносить свою долю в семейный бюджет, долю посильную…
— Я вношу.
— Да ла-а-адно! Танюш, ты вчера с сумочкой «клиниковской» пришла, в ней что было?
— Ты рылся?
— Просто спрашиваю.
— Зачем, ты ведь посмотрел уже.
— Лосьон, кремов две штуки, для макияжа что-то. «Клиник» — дорогая марка и, милая, мы просто не можем себе её позволить, по крайней мере, на мою зарплату. Или ты считаешь, что это мои деньги должны идти на продукты, на бензин, на мебель, ты же свои должна тратить на себя, так?..
Это может продолжаться часами, и повод не важен. Раньше это случалось раз в месяц, потом — раз в неделю. С недавнего времени, если он не приходит пьяным, это случается ежедневно. Я забыла время, когда мне было хорошо с ним.
Когда к нам приходят знакомые, а это случается все реже и реже, он, разговаривая, берет меня за руку, называет все время Танюшкой и без конца говорит «мы» — мы собираемся, мы подумываем, мы решили. Мои подруги от него без ума. Когда я попыталась пожаловаться на него маме, перед которой он тоже ломает семьянина, она спросила — он тебя бьет? Пропивает зарплату? Изменяет? Получив на все отрицательный ответ, мама сказала — не майся дурью. Нормальный мужик, кормит тебя и одевает.
Одевает… Два раза в год, в конце января и начале августа мы носимся по распродажам, покупая вещи со скидкой или небольшим дефектом, и каждый раз мне приходится объяснять, чем вот эти сапоги за двести долларов лучше тех, которые «такие же, но стоят дешевле в два раза». И каждый раз он вымогает благодарность, и я должна отработать эти тряпки, даже не собой, а поклонением ему, великодушному и щедрому.
Я изменила ему дважды. Не то, чтобы я была не в силах противиться зову плоти или была безумно влюблена — нет, каждый раз, принимая в себя торопливого любовника, я представляла, как мой муж сейчас сидит за своим светлым рабочим столом, в костюме и галстуке, весь такой напыщенно-правильный, и как он подолгу выговаривает небольшому штату своих подчиненных, и как он, преисполненный собственной важностью, идет домой, гордо неся себя через толпы прохожих — быдла, несоизмеримо ниже него стоящего на эволюционной лестнице.
Своим любовникам я позволяла делать то, от чего давно отвадила мужа. Первый оставил меня, как раз испугавшись моей ненасытности и тяги к новым, с каждым разом все более смелым, экспериментам. Второй со мной до сих пор.
Мне двадцать шесть лет, но я чувствую, что обе мои ноги, по колено, застряли в тягучей и плотной, как битум, массе этого брака.
Почему я не уйду от него?
Не знаю — он ведь меня не бьет, он мне не изменяет, не пьет каждый день.
Сволочь.[/SIZE]
Добавить комментарий
Комментарии: 0
