Наверх
Саня, 52 - 17 июня 2010 08:31
[COLOR=darkblue][SIZE=-1]«Волки-и-и-и позорныи-и-и-и!»- нечеловеческим голосом надрывалсо певетс, и я была с ним абсолютно согласна. Радость моя конечно померкла от длительной тряски в забитой газели. Директора тоже отчаянно матерились и вообще к концу пути стали выглядеть устало, что нимало меня развеселило и обнадежило.
На выстафке мы выглядели на удивление призентабельно. Павилион наш весь оказалсо обит бархатом, а ф центре возвышалась барная стойка, охуительных размеров. Именно она, я пологаю, периодически падала на меня при крутых поворотах газели.
Два моих охмурялы-директора вырядились в смокинги, напялили бабочки . Этакие Джеймсы Бонды, блиать! Меня же эти моньяки заставили напялить извлеченное с шутками и прибаутками из пакета аццки короткое платье с белым передником и лихкомыслинной кружевной хуетой (не знаю, как называеццо), которая крепилась на голове. В таком пошлом виде не то горничной, нет то чикагской барменши я улыбалась осматривающим наш павилион из-за барной стойки. Первую половину дня меня мучил вопрос: как два неженатых мужика так лофко определили мой размер, что платье село как влитое? Давно задумали свое черное дело, сцуки- злобно думала я, в этом платье и выебут! Во второй половине дня, думать стала некогда, потому что участники выстафки выстроились около нашего павилиончика в неибацца какую длинную очередь. Дескать всем срочно присралось продигустировать вотки. Когда народ схлынул, белобрысый мажиор-директор выудил непочатую бутыль и знаком подозвал меня и коммерческого.
-Нада и нам отдохнуть- справедлива заметил он, разливая вотку по стаканам. Вотка оказалась на удивление приятной, и пилась легко.
«Главное, не дать себя спаить!»- думала я , замахивая очередной стакан. Из закуски осталась одна икра. Слегка морщась (а меня еще долго после небезизвестной истории колбасило при виде икры) я стала запихивать икру в рот вилкой. Это было неудобно, драгоценный продукт так и наровил упасть, поэтому я недолго думая поднесла банку ко рту и наклонила. Полная банка икры моментально соскользнула в рот. Директора заржали. Даже ругатсо не стали, что убрала фсю икру в одно жало. Гламурно улыбаясь набитым икрой ртом, мол, извините, господа, такая хуевая оказия случилась, я тем не мение была чертофски довольна, что фся закуска досталась мне.
Это ли сыграло свою роковую роль или бессонная ночь в газели, но через час директора были аццки пьяны, да и меня пошатовало. Пришлось на пару с газельманом волочить их до гостиницы. Директора вели себя отвязно, размахивали руками и пытались исполнить песню про позорных волкоф. Они счастливо съебались в свой двухместный номер, а я в свой- одноместный. Закрыла дверь, забаррикадировала ее зачем-то креслом, а ключ для верности утопила в унитазном бачке.
Все следующее утро я, матерясь пыталась выудить ключ из бачка, проклиная на чем свет стоит свою так некстате проявившуюся осторожность. Ржавчина, в изобилии покрывавшая дно бачка взвилась вверх замысловатыми спиралями, затемняя и без того херовую видимость. Вобщем прокопалась я долго, и на выставку неслась рысью, подозревая, что директора в бешенстве из-за моего опоздания осуществят свои мрачные замыслы принародно. Стараясь отвлечь себя от грустных мыслей я пыталась представить, кто из директороф напялит вместо меня бляццкое платьицо. Должен же кто-то стоять за стойкой! Однако, когда я наконец-то ввалилась в наш павелион, то поняла что изучая содержимое унитазного бачка я пропустила что-то важное. Во-первых орать на меня никто не стал, а как раз наоборот- сразу налили вотки.
-Явилась наконец-то красотка- промурлыкал коммерческий, протягивая мне икру в необъятном деревянном черпаке, расписанном под хохлому.
Во-вторых в нашем павелионе, вальяжно развалившись в креслах сидели четыре чужие бабы. Сказать о них просто: четыре бабы- значит не сказать ничего! Они были молоды, справедливости ради сказать- симпатичны и невообразимо огромны!!! Ужос! Ну ужос до чего они были здоровЫ! Кило под сто каждая, и на голову выше меня (а я кстате сказать, метрсемдесятпять, не хоббит какой-нибудь!) Сиськи у них, ну пятый номер, ей-богу не вру, чего мне врать-то? Вполне симпатичные румяныи морды светились неподдельным оптимизмом. При виде этих бап хотелось сорвать с головы шапку, жахнуть её об пол, завопить что есть мочи : эх, Рассея-ма-а-ать!!! И пуститьсо в пляс.
Но шапки у меня не было, на макушку мне уже успели напялить лихкамысленную хуету в кружавчиках. Тем более мне расхотелось веселитсо, когда я увидела, как лихо эти пизды замахивают нашу вотку. Из вредности я прижала к своей (далеко не пятого размера) груди деревянный черпак с икрой и сдерживая тошноту принялась яростно поедать ее деревянной лошкой. Остановил меня жалостливый взгляд одной из бап. Успокоительно погладив меня своей лапищей по плечу, она пробасила:
-Кушай, кушай девчужко! Эвон какая тошчая!
И остальные бабы тоже посмотрели на меня сочувственно, будто перед ними сидела не вполне симпатичная и довольно рослая девитса, а какое-то немало обиженное богом созданье.
[/SIZE][/COLOR]
На выстафке мы выглядели на удивление призентабельно. Павилион наш весь оказалсо обит бархатом, а ф центре возвышалась барная стойка, охуительных размеров. Именно она, я пологаю, периодически падала на меня при крутых поворотах газели.
Два моих охмурялы-директора вырядились в смокинги, напялили бабочки . Этакие Джеймсы Бонды, блиать! Меня же эти моньяки заставили напялить извлеченное с шутками и прибаутками из пакета аццки короткое платье с белым передником и лихкомыслинной кружевной хуетой (не знаю, как называеццо), которая крепилась на голове. В таком пошлом виде не то горничной, нет то чикагской барменши я улыбалась осматривающим наш павилион из-за барной стойки. Первую половину дня меня мучил вопрос: как два неженатых мужика так лофко определили мой размер, что платье село как влитое? Давно задумали свое черное дело, сцуки- злобно думала я, в этом платье и выебут! Во второй половине дня, думать стала некогда, потому что участники выстафки выстроились около нашего павилиончика в неибацца какую длинную очередь. Дескать всем срочно присралось продигустировать вотки. Когда народ схлынул, белобрысый мажиор-директор выудил непочатую бутыль и знаком подозвал меня и коммерческого.
-Нада и нам отдохнуть- справедлива заметил он, разливая вотку по стаканам. Вотка оказалась на удивление приятной, и пилась легко.
«Главное, не дать себя спаить!»- думала я , замахивая очередной стакан. Из закуски осталась одна икра. Слегка морщась (а меня еще долго после небезизвестной истории колбасило при виде икры) я стала запихивать икру в рот вилкой. Это было неудобно, драгоценный продукт так и наровил упасть, поэтому я недолго думая поднесла банку ко рту и наклонила. Полная банка икры моментально соскользнула в рот. Директора заржали. Даже ругатсо не стали, что убрала фсю икру в одно жало. Гламурно улыбаясь набитым икрой ртом, мол, извините, господа, такая хуевая оказия случилась, я тем не мение была чертофски довольна, что фся закуска досталась мне.
Это ли сыграло свою роковую роль или бессонная ночь в газели, но через час директора были аццки пьяны, да и меня пошатовало. Пришлось на пару с газельманом волочить их до гостиницы. Директора вели себя отвязно, размахивали руками и пытались исполнить песню про позорных волкоф. Они счастливо съебались в свой двухместный номер, а я в свой- одноместный. Закрыла дверь, забаррикадировала ее зачем-то креслом, а ключ для верности утопила в унитазном бачке.
Все следующее утро я, матерясь пыталась выудить ключ из бачка, проклиная на чем свет стоит свою так некстате проявившуюся осторожность. Ржавчина, в изобилии покрывавшая дно бачка взвилась вверх замысловатыми спиралями, затемняя и без того херовую видимость. Вобщем прокопалась я долго, и на выставку неслась рысью, подозревая, что директора в бешенстве из-за моего опоздания осуществят свои мрачные замыслы принародно. Стараясь отвлечь себя от грустных мыслей я пыталась представить, кто из директороф напялит вместо меня бляццкое платьицо. Должен же кто-то стоять за стойкой! Однако, когда я наконец-то ввалилась в наш павелион, то поняла что изучая содержимое унитазного бачка я пропустила что-то важное. Во-первых орать на меня никто не стал, а как раз наоборот- сразу налили вотки.
-Явилась наконец-то красотка- промурлыкал коммерческий, протягивая мне икру в необъятном деревянном черпаке, расписанном под хохлому.
Во-вторых в нашем павелионе, вальяжно развалившись в креслах сидели четыре чужие бабы. Сказать о них просто: четыре бабы- значит не сказать ничего! Они были молоды, справедливости ради сказать- симпатичны и невообразимо огромны!!! Ужос! Ну ужос до чего они были здоровЫ! Кило под сто каждая, и на голову выше меня (а я кстате сказать, метрсемдесятпять, не хоббит какой-нибудь!) Сиськи у них, ну пятый номер, ей-богу не вру, чего мне врать-то? Вполне симпатичные румяныи морды светились неподдельным оптимизмом. При виде этих бап хотелось сорвать с головы шапку, жахнуть её об пол, завопить что есть мочи : эх, Рассея-ма-а-ать!!! И пуститьсо в пляс.
Но шапки у меня не было, на макушку мне уже успели напялить лихкамысленную хуету в кружавчиках. Тем более мне расхотелось веселитсо, когда я увидела, как лихо эти пизды замахивают нашу вотку. Из вредности я прижала к своей (далеко не пятого размера) груди деревянный черпак с икрой и сдерживая тошноту принялась яростно поедать ее деревянной лошкой. Остановил меня жалостливый взгляд одной из бап. Успокоительно погладив меня своей лапищей по плечу, она пробасила:
-Кушай, кушай девчужко! Эвон какая тошчая!
И остальные бабы тоже посмотрели на меня сочувственно, будто перед ними сидела не вполне симпатичная и довольно рослая девитса, а какое-то немало обиженное богом созданье.
[/SIZE][/COLOR]
Добавить комментарий
Комментарии: 0
