Vadim, 41 - 11 января 2008 18:01

Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!
Нет, никогда средь пылких дней
Кипящей младости моей
Я не желал с таким мученьем
Лобзать уста младых Армид,
Иль розы пламенных ланит,
Иль перси, полные томленьем;
Нет, никогда порыв страстей
Так не терзал души моей!
***
Мне памятно другое время!
В заветных иногда мечтах
Держу счастливое я стремя...
И ножку чувствую в руках;
Опять кипит воображенье,
Опять ее прикосновенье
Зажгло в увядшем сердце кровь,
Опять тоска, опять любовь!..
Но полно прославлять надменных
Болтливой лирою своей;
Они не стоят ни страстей,
Ни песен, ими вдохновенных:
Слова и взор волшебниц сих
Обманчивы... как ножки их.
*1823*
В черновом варианте этого стихотворения "ножка", как символ женской красоты, обыгрывается в новой сцене-воспоминании на берегу Азовського моря (район поселения Безыменное), которая потом будет включена А.С. в роман "Евгений Онегин", хотя и с некоторыми изменениями.
***
Она стояла под скалами
А я завидовал волнам,
Бегущим бурными рядами
С любовью лечь к ее ногам (II 762)
***
Она у моря шла со [мною]
А я завидовал волнам.... (II, 763)
***
Ты помнишь море пред грозою
Как я завидовал волнам
Бегущим бурной чередою
К твоим плен[ительным] [?] ногам
И как желал бы я с волнами
Коснуться ног твоих устами... (II, 763).

Именно там зачаровывает внезапная и неописуемая смена ярких красок летних оттенков на долгожданною прохладу надвигающегося шторма. Позже Мария Раевская (Волконская) в своих воспоминаниях рассказала об этом эпизоде так: "Я помню, как во время этого путешествия, недалеко от Таганрога, я ехала в карете с Софьей, нашей англичанкой, русской няней и компаньонкой. Увидя море, мы приказали остановиться, и вся наша ватага, выйдя из кареты, бросилась к морю, любоваться им. Оно было покрыто волнами, и, не подозревая, что поэт шел за нами, я стала, для забавы, бегать за волной и вновь убегать от нее, когда она меня настигала; под конец у меня вымокли ноги; я это, конечно, скрыла и вернулась в карету. Пушкин нашел эту картину такой красивой, что воспел ее в прелестных стихах, поэтизируя детскую шалость".

• 
• 
•