Влад Бау, 36 - 11 мая 2013 22:31

[I]Хотелось бы представить вашему вниманию мою давнюю работу, в некотором смысле даже знаковую... Начало моего прозового творчества... [/I]

Странное, чуждое, дикое волшебство довлеет над этим местом. Холодная земля укрыта тонким слоем снега, но слой этот не сплошной. Он подобен изодранной скатерти. То и дело попадаются в нём дыры, сквозь которые видна жухлая, мёртвая трава.

Я стою лицом к ветру, и пустым милям, лежащим впереди. Слегка покачиваюсь, перенося вес с пятки на носок, и снова… Я часто приходил сюда, когда был щенком. Всегда один. Лес. Точнее лесок. Чахленький такой, гибнущий лесок, который находится сразу за мрачным, угловатым зданием морга. Здесь всегда было мало живности. Только змеи да ящерицы. Даже бродячие собаки не дерзали приходить. Только полевые мыши тащились сюда издали, из-за пределов этого леска, где начинались пустые пространства, подаренные небу.

На этих Травянистых Пустошах, словно стражи, застыли развалины сараев, коровников, складских помещений. Было даже пару остовов жилых домов. На границе леска, прямо перед пустошами, лежало «Жучиное Ущелье». Мы с ребятами его так назвали давным-давно. Тут всегда было много насекомых. Они прятались в стеблях травы, которая поднималось да самого пояса взрослому человеку. А для нас, тогда ещё детей, это были настоящие джунгли.

Удивительное чувство вползает в сердце, если смотреть вперёд долго. Если смотреть из этого Ущелья, и не оборачиваться. Там, за моей спиной, лежал частный сектор, морг, здание Мед. Академии, восьмой корпус медкомплекса. За «восьмёркой» начинались шестнадцатиэтажки. Пыльные дворы с потрескавшимся асфальтом, детский дом, дом творчества… Бетонный лабиринт, в котором было похоронено моё щенячество.

Да. Я не смотрел назад. Я до рези, до боли, до слёз всматривался вперёд. Впереди, в складках рельефа, тонул горизонт, и первые жилые дома начинались далеко-далеко. Любой, попавший сюда зимой, нашёл бы это место жутким, пугающим. Небо давило на плечи. Агорафобия подступала, вызывая сухость в горле, и не вполне осознанный, но весьма липкий страх. Я всегда знал, что где-то тут, в твёрдой, горькой земле, в камнях развалин, в высокой траве со сладким соком, сокрыта зловещая тайна.

Именно это всегда и тянуло меня в Жучиное Ущелье, и Травянистые Пустоши. Всего версту отойти от городских окраин, а мир тут уже другой. Мир свободы. Мир манящей загадки. Мир одиночества, печали. Мой мир. Холодные ветер кружился в варварском танце, трепая мне волосы, так и норовя стянуть с них резинку. Казалось, будто я задыхаюсь. Я дышал тяжелее и тяжелее… Но это была лишь иллюзия. Я просто неосознанно пытался вгонять в лёгкие как можно больше этого колкого, холодного воздуха, чистого, бесцветного. Лишённого дряни выхлопов, запаха крови, дешевых духов, и смутной опасности. Я впитывал блеклый свет зимнего солнца.

Почему эти здания покинуты? Ну ладно склады и коровники… Но дома… Жилые дома… От них остались лишь фундаменты да печные трубы. Сколько лет этим каменным останкам? Я не знал. Но всегда хотел знать. Здесь я чувствовал себя человеком. Преклонил колено, набрал в руки пригоршню снега… Он таял, я смотрел, как от ладоней подымается пар, как сквозь пальцы сочится вода вниз, к широким, тупорылым и тяжёлым ботинкам. Холод обжигал пальцы, но боли не было. Уже давно не было.

Что-то во мне сломалось, я даже не знаю когда, и моя жизнь превратилась в странную пьесу, в которой я только играл свою серую, неприметную роль. Я всегда пытался бежать от города, от людей, и даже от себя самого… Я обкладывался штабелями книг, исписывал сотни тетрадей… Из ампулок для шариковых ручек, мной использованных за последние лет шесть можно думаю уже построить дом. Чернила… Кровь цивилизации...

Снег растаял. Я поднёс мокрые ладони к лицу. Я не мог чувствовать запаха, но друзья всегда говорили мне, что от моих пальцев веет чернилами и книжной пылью. Я здесь… Я здесь чтобы смотреть на небо… Или может я здесь, чтобы небо смотрело на меня? Спохватываюсь… Бегу… что есть силы, что есть духу бегу вперёд, перепрыгивая лежащие камни, сломанные деревья… Вырываюсь из узкого Жучиного Ущелья, и пошатываясь, вбегаю в Травянистые Пустоши, ныне спящие под снегом…

Вперёд… Горло пылает, по вискам струится пот, с волос наконец слетела резинка, и они теперь свободно развеваются по ветру… Я бежал, пока хватало сил… Потом упал на колени, едва дыша, упёр кулаки в снег… Я никогда не убегу… Даже на другом краю мира, эти пейзажи, и моё грязное прошлое останутся со мной. Сколько бы я не пил. Эти уродливые татуировки на душе… Татуировки, которая оставила жизнь… И там ещё много свободного места для них… Я надеялся, что много свободного места.

Я хотел жить? Я всегда хотел жить… И однажды попав после серьёзной передряги в больницу, будучи едва в силах встать с кровати, я ненавидел себя за эту жалкую, трусливую слабость… Я всегда хотел жить… Я хотел показать это Ущелье, и Пустоши дочери, и может даже внукам… В глубине души, я плаксиво хотел смерти… Одна сторона меня хотела. Но сторона иная всегда брала верх… Я всегда жил не «для», а «вопреки»… сильная сторона меня, воинственная сторона меня всегда побеждала сторону иную, слабую, ничтожную.

Но только здесь, в Леску, Ущелье, или на Пустошах я чувствовал этот раскол в самом себе, эту двойственность… Это волшебное место… а точнее – волшебные места… Ради чего неведомые мне боги создали их, какие функции в них вложили? За вот уже двенадцать лет я так и не смог сказать… Когда-нибудь, когда цвет моих волос сменится с янтаря на серебро, когда потеряют блеск глаза, я может быть узнаю… а даже если нет, тайна этиx мест раскроется за мгновение до моей смерти…

• 
• 
•